cabbages and crime
7.
Лошадей они нашли там же, где и оставили, но потом тропа вывела их совсем не на Тягучий тракт, и уж явно не на то место, где они свернули в лес.
Ориентируясь по своим ощущениям, Шандир смог примерно представить себе их местоположение – они оказались намного восточнее Квиейны, - и путники двинулись на северо-восток по неизвестной дороге, на которую выкинула их зачарованная тропа.
Небо было затянуто тучами, которые словно назло не замедлили разразиться противной моросью. Сначала можно было еще надеяться, что она пройдет, но к вечеру морось переросла в настоящий дождь.
Когда начало смеркаться, Шандиру попался на глаза пышный клен, накренившийся почти к самой земле из-за того, что весенние потоки когда-то подмыли его корни. Огромное, старое дерево, из тех, что помнили эти земли, когда тут еще не было королей и государств, да и люди-то были в диковинку.
Склонённый клен показался им просто подарком лесных духов, когда они забрались под купол уткнувшихся в землю ветвей, почти не пропускавших назойливые капли дождя.
С некоторым трудом был разведен костерок – влажный валежник отказывался разгораться даже от заклинаний, - и спутники, прижавшись друг к другу, завернулись в единственный сухой плащ.
- Все будто сон, - произнес Дайна, вертя в пальцах темное перо.
Шандир не ответил.
Желанная встреча с Птицей совсем не принесла ему покоя или уверенности. Она подкинула не совет, а указание, казавшееся ему бессмысленным и бредовым, и рассказала о том, что уже нельзя изменить.
Но дело было не только в этом.
Птица приоткрыла завесу над его спутником, всего лишь назвав его имя. У паренька не было семейной фибулы или иных драгоценностей со знаком его рода, а Шандир был не слишком любопытным или щепетильным для того, чтобы поинтересоваться о его происхождении.
Альвер ове Даэнра…
Единственный оставшийся в живых наследник стертого с лица Миваэнара Дома, принесенного в жертву ради мира между Киором и Теоссой, чтобы успокоить их ненависть к магии крови и доказать, что киорская справедливость существует не только на словах.
Обвинение в практике Запретноый магии никто не зачитывал, темницы не пополнились на время следствия новыми жителями. Просто поползли слушки, а потом особняк Дома взял и сгорел.
Словно кусочек мозаики со щелчком встал в историю Дайны. Однако ответа, почему мальчик, с его горчичного цвета веселыми глазами, такой чистый и невинный для своего погибшего Дома, находится здесь, чуть ли не на окраине света, не было. Какое доброе сердце или счастливый случай спас его восемь лет назад?.. И по каким именно причинам его отправили сюда? Он должен был сгореть со всеми, вознестись к Пряхам, а он тут, живой и невредимый, с дурашливой улыбкой на светлых губах.
Но все же, несмотря на все основания опасаться паренька, Шандир не мог заставить себя верить в то, что в глубине его помыслов может скрываться тьма; он видел лишь надеющегося на лучшее испуганного ребенка, в своем страхе и отчаянии жмущегося к нему в поисках защиты и покровительства.
«С самого начала уже было ясно, что до добра это все не доведет».
Он искоса глянул на Дайну и едва смог подавить нахлынувшее отчаяние. И что вот с ним прикажете сделать? Долг преданного идеалам родины киорца исполнять не хотелось, но не бояться он не мог.
- И все же, Шандир… - снова заговорил тем временем парнишка, немного съежившись под тяжелым вопрошающим взглядом собеседника, - мне не нравится то, что сказала эта Птица… словно…
- Хочешь сказать, весь путь я проделал зря? – сухо и резко оборвал его Шандир.
Дайна понуро замолчал, недовольно нахмурившись.
Однако тревожное ощущение, навеянное еще и хмуростью спутника, было, в конце концов, просто ощущением и медленно, неохотно, но рассеялось.
- Прости, - наконец, подавив обиду, пробормотал паренек.
- Я сам не лучше, - вздохнул Шандир. - Не лучше ни на вороний коготок.
Немного помолчав, и старательно отогнав страх, вцепившийся в сердце когтями вздорной кошки, он добавил:
- Постарайся пореже называть кому-то свое имя, парень. Полное имя.
- Но почему?.. – возмущенно начал было парнишка, но смолк, решив выяснить позже, ибо Шандир уже отвернулся и разъяснять ничего не собирался.
8.
Ночью чары охранной черты впервые показали себя.
Словно тугой и ледяной стальной обруч сдавил виски Шандира, вырывая его из сумрачных снов. Еще смутно осознавая, где он и что случилось, он схватился за оружие, суматошно припоминая хоть какие-нибудь заклятия и готовясь отбиваться не только сталью, если придется.
Пришелец замер, переступив линию, держа в поводу взмыленную лошадь. Он явно заметил черту, и потревожил ее покой умышленно.
- Клянусь именем Изайры, милостивые господа, я ищу только приюта! – торопливо воскликнул незнакомец, заметив эсток в руке Шандира.
- Изайры, говоришь? – протянул Шандир. Клинок был с неохотой задвинут обратно в ножны. – Тогда проходи.
Изайра был покровителем путников, священным духом дороги, и поговаривали, всех, кто нарушал клятву его именем, постигали несчастья и проклятия. Вообще духи не терпели быть помянутыми всуе, и потому шугали клятвопреступников лично.
Незнакомец расторопно привязал своего коня рядом с Цет и Айетом, уселся у остатков костерка и с наслаждением протянул к еще тлеющим углям руки.
Сонный Дайна испуганно глянул на прибывшего, и Шандир успокаивающе хлопнул компаньона по плечу.
- Я простой посыльный, господа. Гасса Хесме, - представился тем временем путник, шевеля палкой угли и подкидывая к ним сухих листьев, чтобы костер вновь разгорелся. Свободной рукой для большей убедительности он хлопнул по своей сумке, отозвавшейся шуршанием бумаги.
Тощее пламя, наконец, осветило нарочного – это был щуплый мужчина со свалявшейся русой шевелюрой и серыми глазами, чуть раскосыми и заметно отличавшимися друг от друга формой.
На его простеньком плаще крикливо выделялись два вышитых яркими нитками герба: на первом был всадник на несущемся вперед скакуне, с трубой в руке, а на втором - белая рука с кроваво-красной розой, растущей прямо с ладони.
- Аланир становится популярным в Круге, - пробормотал Шандир, слишком уставший и раздраженный, чтобы удивляться.
«Может быть, это благоприятный знак».
Хесме, почесав щетинистый подбородок, скосил разномастные глаза на юношу, затем на Хъёсту, усмехнулся и понимающе кивнул.
- Духи хранят меня, милорд. Мы все можем спать спокойно.
К удивлению Дайны, Шандир только кивнул и снова скользнул под свое одеяло, больше не задавая никаких вопросов и поленившись поставить заново охранную линию. Хесме, блаженно прикрыв глаза, тоже молчал и млел в тепле возродившегося костерка.
Дайна успокоился, только когда к нему важно подошел ворон его спутника и подмигнул черным оком. Магической птице довериться было можно.
Шандира утром разбудил запах готовящегося завтрака. Продрав глаза, он с удивлением обнаружил, что Дайна суетится вокруг дорожного котелка, принадлежащего, видно, Хесме. Сам посыльный разделывал половинку кролика, подстреленного, судя по лежащему рядышком луку, им же самим.
Потроха, исключая печенку и сердце, достались Хъёсте, и вероломный ворон уже расправлялся с подарком.
- Доброе утро, милорд! – весело воскликнул Хесме, приветственно улыбаясь до ушей. - Вы, видно, не подозревали о талантах вашего приятеля, раз до сих пор такие тощие.
Дайна тоже широко улыбнулся, но тут в котле что-то зашипело, и он торопливо стал помешивать похлебку.
Есть пришлось прямо из котелка – тарелок не было. Впрочем, стряпня Дайны оказалась и безо всяких застольных удобств удивительно вкусной.
- Куда же ты едешь, Хесме? – с интересом спросил Дайна у посыльного, не сумев сдержать свое любопытство.
- В Стенект, господа, - ответил тот. Впрочем, обращался он в основном к Шандиру.
Хъёста настороженно повернул голову и встопорщил глянцевые перья.
- Неужели и там что-то случилось? – взволнованно воскликнул Шандир, переняв смутную тревогу фамильара.
- Не мне, Помощнику, это знать, - ворчливо произнес Хесме.
Шандиру ответ его показался слишком сдержанным, но чего было допытываться? Возможно, человек, отправивший с ним письмо, не хотел, чтобы об этом распространялись.
- А давно ты стал посыльным? – тем временем снова влез Дайна.
- Ох, молодой господин, я разносил эти треклятые письма, сколько себя помню, - жалобно простонал мужчина. – Единственно раз мне довелось пожить спокойно, в Сивери, когда я сломал ногу. Я даже родился в торговом караване, и первые дни уже провел в какой-то телеге.
- Наверно ты тоже много чего видел! – восхищенно пробормотал Дайна. Шандир кисло подумал, что парнишка явно собирается выжать двойную пользу сразу из двух умудренных странствиями знакомцев и развести расспросы до самого вечера.
- Не так уж и много, если поразмыслить. Кусты, дорожные указатели да конские уши. Ну, или конская задница, если повезет ехать на козлах экипажа.
- И все же… - упрямо проворчал Дайна.
- Дорога приносит разнообразие, только когда еще умеешь его видеть.
- И все равно она останется нам сестрой, - тихо добавил Шандир.
Хесме кротко кивнул.
- Все равно.
Эвенир бы с удовольствием отказался от общества Хесме, однако дорога была одна, и разветвлений ее не предвиделось.
Хесме раздражающе что-то насвистывал, Дайна, как обычно, ехал с таким видом, будто вот-вот лопнет от счастья, любопытства и нервозности одновременно, небо по-осеннему хмурилось, а Хъёста застыл привычным недвижным чучелом на его плече.
«Зачем мне все это?»
- Гасса!
Помощник обернулся на голос Шандира и немного попридержал своего коня, чтобы Энха смог подъехать поближе.
- Что это за город, Сте… Стенктет?..
- Стенект, - поправил его Хесме. – Старая крепость, у отрога Миантов.
- Разбогатели на торговле, - добавил Дайна, и когда оба его спутника удивленно на него глянули, гордо пояснил: - Стенект находится ровненько на скрещенье нескольких торговых путей и дороге на Берхиас. Своего они не производят, лишь перекупают да перепродают, ну и подати собирают.
- Я уж и забыл, что ты столько прожил на границе с Аланиром, - пробормотал Шандир.
- Только юный господин не во всем прав, - ввернул Хесме. – Тамошнему графу принадлежат мраморные каменоломни, так что Стенекту вполне есть чем и торговать.
- Как ты сказал? Мраморные? – торопливо переспросил Шандир.
- Не слышал я ни о каком мраморе! – недовольно проворчал Дайна и, смутившись, пришпорил Цет, так, чтобы кобылка прорысила ненамного вперед.
- Самый настоящий мрамор! Да еще и чистейшей белизны, как грудь молодой горфийки! И почти все богатые дома им отделывают – мол, смотрите, что у нас есть… - Хесме поскреб тощий подбородок и добавил: - Хотя у замка они отделали только одну башню… вроде бы. Сейчас каменоломни встали…
По спине Шандира пробежали мурашки, а по тому, как озадаченно глянул на него Хесме, юноша догадался, что лицо его приобрело оттенок только что упомянутого мрамора.
Дайна выглядел еще более встревоженным; он нервно обернулся на товарища и хотел было что-то сказать, но быстро отвернулся, когда спутник исподтишка пригрозил кулаком.
Шандир облизнул враз пересохшие губы и произнес:
- Я отвалю тебе кошель серебряных фадесков, если ты покажешь нам дорогу до Стенекта.
9.
«Совпадение, первое совпадение!..»
Во сне он выронил книгу, которую держал в руках. Полыхнул в зеленоватом свете бирюзой забытый виверн Альверов, но книга распростерлась на мозаичном полу страницами вниз, и страшный символ исчез.
«О Тальрох, неужели я все-таки смогу найти нужную тропу!»
Где-то на дальних стеллажах зашуршали, посыпавшись вниз, истлевшие свитки.
Обиды, одиночество, неудачи, разочарования…
Впервые отворились ставни высокого витражного окна. Впервые нашлась рядом лестница.
Снаружи налетел порыв ветра, растрепав волосы, исколов лицо и голые руки острыми снежинками.
Конец, конец проклятому кругу пыльных полок!
Неуклюже перевалившись через ледяной подоконник, он рухнул в метель, и ветер услужливо подтолкнул его в угольно-черные крылья…
Где-то за колючей белой пеленой улыбалась Птица и протягивала мраморную руку.
10.
Он так и не успел дотянуться: из сладкого сна его вырвал глухой кашель.
Шандир осторожно приоткрыл один глаз, но опасаться яркого света не пришлось. Еще царила ночь, и даже луна не заглядывала в окна придорожной гостиницы.
Дайна ворочался на своей кровати, старательно пытаясь не закашлять снова.
- Вороньи перья, да ты простыл, - проворчал Шандир.
Дайна прошипел что-то отрицательное.
Зябко ежась под тонкой сорочкой, Шандир подошел к пареньку и мягко дотронулся до его лба, удовлетворенно поцокав языком – жара вроде бы не было.
- Ничего, парень, ты долго продержался, - хихикнул он, представляя, какое сейчас у Дайны недовольное выражение лица.
Накинув на плечи плащ, Шандир спустился в утлую кухню и, разбудив похрапывающую в чулане кухарку, вскоре вернулся назад с дымящейся чашкой травяного чая.
Дайна напиток уничтожал неторопливо, боясь обжечься кипятком. К тому времени, как чашка наполовину опустела, в его голове снова проснулся вопрос, который не давал ему покоя уже целый день.
- Послушай, Шандир, - осторожно начал он, - а тот герб, что на плаще у Хесме…
Мирно сидящий на краю кровати Шандир резко обернулся. Дайне показалось, что глаза мага на мгновение даже сверкнули зеленым, словно кошачьи или Птичьи.
- Ну… это ведь… Круг Алльяни, верно? – неуверенно договорил паренек.
Рука и роза. Не самый неизвестный символ, особенно на Севере.
- Он самый, - вздохнул Шандир.
- Я не знал, что он еще существует.
- Исчезновение Алльяни будет означать конец этого мира, парень. И орден настолько древний, что уже никто даже и сказать не может, кто и как его основал.
Слова его прозвучали грустно.
Круг Алльяни, или же Орден Руки и Розы, прозываемый так по своему гербу, или же просто Псы Границ. Сотни лет, еще со времен до восшествия на киорский престол Феникса, следящие за балансом между Миваэнаром и Цирденом – и единственные, кто может перемещаться из одного мира в другой… Те, кто штопают Разрывы между ними.
Чтобы сказки и чудеса оставались там, где им положено – за Границей.
Чтобы у людей не было двух теней.
Чтобы оригинал не растворился в своем отражении.
Но сейчас…
- Ты сказал это не очень-то весело, - пробормотал Дайна, но, впрочем, тут же оживился: - А Хесме что же, выходит, тоже из Круга?
- Ну что ты, - хмыкнул Шандир. – Он всего лишь Помощник. Им он и останется.
- А ты, Шандир?
- Можно сказать, что оттуда, - резко ответил он. Пожалуй, излишне резко.
- Прости, - пробормотал Дайна.
Шандир мысленно поворчал на себя и как можно дружелюбнее потрепал мальчика по волосам.
- Не волнуйся, раз уж Хесме везет кому-то письмецо, то и с настоящим мастером Круга тебе, скорее всего, скоро светит повстречаться. А я… так, ни то, ни сё.
- Как так может быть? – не удержавшись, все же задал свой вопрос Дайна.
Шандир поскреб кучерявую голову.
- Были свои обстоятельства. Я не мог приносить присягу Кругу, но я принес присягу его канцлеру, лорду Финнирейлу. Что освободило меня от части обязательств и прочих трагедий полноправных рыцарей. Теперь доволен?
Он умолчал о том, что одно достаточно мерзкое правило распространяется и на него. Нечего сливать на мальчонку свои печали и горести. Шандир хотел бы найти того человека, который составил свод орденских законов, и от души расцветить ему физиономию.
Дайна слабо улыбнулся и, допив чай, поспешно забрался обратно под одеяло.
Вскоре дыхание его выровнялось, и паренек уснул - Шандир не зря все же добавил в напиток немного своего сонного зелья.
Совсем не зря…
- Спокойной и долгой ночи, - прошептал Энха.
Давненько ему хотелось кое-что вызнать.
Поначалу принятый им под крылышко мальчишка казался приятным разнообразием для долгой дороги. В конце концов, они не более чем попутчики, просто не такой уж изверг Шандир был, чтобы бросать тех, кому действительно нужна помощь. Он признался себе, что изголодался по обществу, а когда спутник к тому же с таким восхищенным подобострастием заглядывает в рот, это еще и самолюбию в помощь. За исключением тех дней, когда Финнирейл сопровождал его в поездках, приходилось странствовать в одиночестве. Мало ли, куда занесет Энха, и какие-то еще лишние сопровождающие всегда были ни к чему. Но все когда-то да надоедает… Поначалу знакомство было ни к чему не обязывающим – посадить бы шалопая на корабль до столицы, а то и вовсе добраться туда вместе с ним, благо и сам он уже много месяцев как не наведывался в свое пристанище в Таргайе. Забот, если подумать, внешне целый ворох, но особой ответственности за Даэнру он не чувствовал. Хоть парень и глупый, но все ж не совсем малой, справится, если подтолкнуть куда надо.
Последние дни он стыдился самого себя, но ничего не мог поделать – укоренившиеся в голове предрассудки назойливо нашептывали ему тревожные мысли. И самая противная мыслишка говорила о том, что теперь-то так просто сплавить куда-нибудь мальчонку ему не удастся. Сдать предположительно зловредного колдуна?.. Все равно, что топить белого котенка только за то, что не благой цвет. Отпустить – а вдруг напортачит? Страшно же, нельзя, потом и самому перепадет. За пособничество. А при себе держать – и того страшнее. Благородные позывы оставались позади, и, хоть паренька и было отчасти жалко, первостепенным становилось желание поизящнее выкрутить из передряги свою шкуру.
Шандир щелчком пальцев зажег тусклый огонек, бесшумно подобрался к вещам спутника и выудил из-под тихо зашуршавшей одежды старую потертую сумку Дайны.
Внутри была какая-то книга в потрепанном переплете, простенький кинжал, завернутый вместо ножен в засаленный кусок бархата, похожий на оторванный от какого-то одеяния рукав. На дне – кошель. В нем несколько медных и серебряных фадесков, игральные кости, женская золотая подвеска и пара перстней.
«Ага, значит, от тетушки Ирейл мы сбежали далеко не с пустыми руками.»
Еще в кошельке нашелся деревянный амулет с перьями какой-то птицы. Шандиру показалось, что они соколиные.
Вновь запустив руку в сумку, он нащупал под ворохом одежды еще один бархатный чехол. Под тканью пряталась изящная свирель. Юноша восхищенно погладил ее отполированный бок и почтительно завернул обратно в ткань.
Напоследок он торопливо пролистал книгу, но ничего подозрительного в ней не нашел. Альвер был невинен как агнец, и это вроде должно было бы развеять его подозрения, но отчего-то не развеивало.
Когда он лег обратно в свою кровать, в душе нещадно заскреблась совесть.
К оглавлению.
@темы: блокнотомарательство, Птицы, Цирденские сказки
-
-
24.02.2013 в 09:22"Птичьи" с большой буквы меня как-то... сквикает
-
-
04.03.2013 в 00:05х)
Ну мне просто надо было разграничить, что не какой-то пичуги обыкновенной, а именно как у Девы-Птицы.