Лориакен Веас Крийа.
Пояснительная запискаДом Осени жил на отшибе и в чужие дела не влезал - пока не приходило его время, конечно. Когда время приходило, Дом Осени выказывал редкостную беспринципность, и всяких простых смертных, оказавшихся замешанными в смену сезонов косили болезни и эпидемии. Поэтому Дом Осени всегда находился в самых неприятных отношениях с людьми.
Не то чтобы ондатви было не все равно. Им было присуще редкостное высокомерие по отношению к смертным. Люди не были их рабами, лишь подданными - но рассматривались Домом Осени лишь как боевые орудия, способные по приказу идти на войну, когда время настанет.
Когда мегави обрушили Дорогу Сотни Арок, люди сообразили, что теперь можно безнаказанно отомстить обидчикам. Пережив призванную на их головы чуму, остатки борцов за свое право быть властителями нового порядка настигли Дом Осени, вынудив их бежать и прятаться. Когда Альнетае их нашел в своих путешествиях по Востоку, из Дома он увидел только одну семью, Веас Крийа. Главой ее был ондатви по имени Авас, с ним были его жена, брат, сын и несколько преданных людей. Сын, по имени Лориакен, взял в жены смертную, когда умерли отец и мать. Дядя его погиб от рук людей, а дочь не пережила зимы - не той, что несли мегави, а спонтанной, жестокой зимы, пришедшей сама по себе, когда ее никто не ждал. Жена не вынесла потери и тихо сошла в могилу, и Лориакен стал считать себя последним из Дома Осени - не имея никакого понятия, выжили ли иные ондатви, или нет.
Спонтанный отрывок, с которого началась вся затея.
"Когда-нибудь я буду мудрым, как мегави!" - кричал Лорка, но его мать только пожимала плечами и щелкала его по носу. Белый незнакомец за ее плечом тихо усмехался. Стоял только ондорт, и снег еще не сошел, но на плечах друга матери был только легкий плащ. Ткань была скользкой и сухой - Лорка щупал его, когда никто не смотрел.
Странным он был, этот Белый - но Лорка никогда не считал его мегави. Мегави были где-то совсем далеко, в горах, за страшными скалистыми отрогами, куда никогда не ходили жители равнин и лесов. Мегави были холодны как промерзлый лед, у них были белые глаза без зрачков, они прятали эмоции от мира, и мир от своих эмоций, разделяя их белой глазурованной маской.
Гость матери, Белый, хоть и был Белым, не казался Лорке мегави. Белый умел улыбаться, он ел и пил, как все обычные люди, он шутил, он грелся на солнышке в Время Полудня, как довольный кот. Он делал ошибки. Все знали, что мегави не ошибаются. Мегави мудры, и мудрость их спокойна и безмятежна, как сама зима.
Глядя на узкое лицо из блестящей керамики, с тонкими линиями трещин на блестящей, как лед на солнце, глазури, Лориакен Веас Крийя понял, что единственным, кто ошибался, был он сам.
За маской не было лица. Она лежала на каменной столешнице, и на ней играли блики заката, заглядывающего в высокие окна. Снова был ондорт, только теперь не было рядом матери, и ее щелчков по носу, а Белый, поклонившись в необычно сдержанной манере, прошел к столу и положил на него маску, распутав тонкие завязки, и выпутав их из волос. Он стоял и молчал, а Лориакен думал не о нем, и не о странном признании. Он думал о горах, и о том, что они всегда казались ему слишком далекими, чтобы оказаться так близко.
- Дорога Сотни Арок снова увидела путников, - сказал Белый.
- Должен ли я расстроиться? - кисло спросил Лориакен.
Дом Осени увядал. Сошли под своды гробниц отец, брат, дядя... дочь его упорхнула на солнечном корабле в Край Лета, потом медленно зачахла мать, и теперь он остался один, Веас Крийя, последний среди шелеста золотых листьев и белых, отражающих далекие горы камней. Он был один, и к нему пришел Белый, мегави, владыка того холода, который был намного страшнее морозов, унесших его родных.
- Скоро все смешается. Может, то, что вам привычно, выйдет у вас из-под контроля. Может, и нет. Кханос поет не обо всем.
Лицо Белого было настолько спокойно, что Лориакен боялся увидеть трещинки и на его коже. Иногда только у краев глаз собирались морщинки, будто Белый смотрит с тревогой и беспокойством."
Пояснительная запискаДом Осени жил на отшибе и в чужие дела не влезал - пока не приходило его время, конечно. Когда время приходило, Дом Осени выказывал редкостную беспринципность, и всяких простых смертных, оказавшихся замешанными в смену сезонов косили болезни и эпидемии. Поэтому Дом Осени всегда находился в самых неприятных отношениях с людьми.
Не то чтобы ондатви было не все равно. Им было присуще редкостное высокомерие по отношению к смертным. Люди не были их рабами, лишь подданными - но рассматривались Домом Осени лишь как боевые орудия, способные по приказу идти на войну, когда время настанет.
Когда мегави обрушили Дорогу Сотни Арок, люди сообразили, что теперь можно безнаказанно отомстить обидчикам. Пережив призванную на их головы чуму, остатки борцов за свое право быть властителями нового порядка настигли Дом Осени, вынудив их бежать и прятаться. Когда Альнетае их нашел в своих путешествиях по Востоку, из Дома он увидел только одну семью, Веас Крийа. Главой ее был ондатви по имени Авас, с ним были его жена, брат, сын и несколько преданных людей. Сын, по имени Лориакен, взял в жены смертную, когда умерли отец и мать. Дядя его погиб от рук людей, а дочь не пережила зимы - не той, что несли мегави, а спонтанной, жестокой зимы, пришедшей сама по себе, когда ее никто не ждал. Жена не вынесла потери и тихо сошла в могилу, и Лориакен стал считать себя последним из Дома Осени - не имея никакого понятия, выжили ли иные ондатви, или нет.
Спонтанный отрывок, с которого началась вся затея.
"Когда-нибудь я буду мудрым, как мегави!" - кричал Лорка, но его мать только пожимала плечами и щелкала его по носу. Белый незнакомец за ее плечом тихо усмехался. Стоял только ондорт, и снег еще не сошел, но на плечах друга матери был только легкий плащ. Ткань была скользкой и сухой - Лорка щупал его, когда никто не смотрел.
Странным он был, этот Белый - но Лорка никогда не считал его мегави. Мегави были где-то совсем далеко, в горах, за страшными скалистыми отрогами, куда никогда не ходили жители равнин и лесов. Мегави были холодны как промерзлый лед, у них были белые глаза без зрачков, они прятали эмоции от мира, и мир от своих эмоций, разделяя их белой глазурованной маской.
Гость матери, Белый, хоть и был Белым, не казался Лорке мегави. Белый умел улыбаться, он ел и пил, как все обычные люди, он шутил, он грелся на солнышке в Время Полудня, как довольный кот. Он делал ошибки. Все знали, что мегави не ошибаются. Мегави мудры, и мудрость их спокойна и безмятежна, как сама зима.
Глядя на узкое лицо из блестящей керамики, с тонкими линиями трещин на блестящей, как лед на солнце, глазури, Лориакен Веас Крийя понял, что единственным, кто ошибался, был он сам.
За маской не было лица. Она лежала на каменной столешнице, и на ней играли блики заката, заглядывающего в высокие окна. Снова был ондорт, только теперь не было рядом матери, и ее щелчков по носу, а Белый, поклонившись в необычно сдержанной манере, прошел к столу и положил на него маску, распутав тонкие завязки, и выпутав их из волос. Он стоял и молчал, а Лориакен думал не о нем, и не о странном признании. Он думал о горах, и о том, что они всегда казались ему слишком далекими, чтобы оказаться так близко.
- Дорога Сотни Арок снова увидела путников, - сказал Белый.
- Должен ли я расстроиться? - кисло спросил Лориакен.
Дом Осени увядал. Сошли под своды гробниц отец, брат, дядя... дочь его упорхнула на солнечном корабле в Край Лета, потом медленно зачахла мать, и теперь он остался один, Веас Крийя, последний среди шелеста золотых листьев и белых, отражающих далекие горы камней. Он был один, и к нему пришел Белый, мегави, владыка того холода, который был намного страшнее морозов, унесших его родных.
- Скоро все смешается. Может, то, что вам привычно, выйдет у вас из-под контроля. Может, и нет. Кханос поет не обо всем.
Лицо Белого было настолько спокойно, что Лориакен боялся увидеть трещинки и на его коже. Иногда только у краев глаз собирались морщинки, будто Белый смотрит с тревогой и беспокойством."