Завтра мне будет крайне плохо, потому что нехер сидеть до шести утра, но я написал типа отчет (воу, персонажный!) и выложу его, пока никого нет в сети и никто не увидит х)
Много текста.Исповедь Дэмиана де Лютьер
Даже не знаю, с чего начать говорить. Вообще это кажется таким глупым – рассказывать кому-то истории из своей жизни. Наверное, нужно в чем-то раскаиваться, но это еще глупее. В конце концов, мы все делаем то что хотим, не правда ли? Если бы не хотели, не делали – проще простого. А если хочется, то каяться в этом бессмысленно. Каждый просто такой, как он есть.
Мой отец был изнеженным идиотом, а мать – требовательной наседкой. Но я все равно её любил, а она научила меня любить себя. Я привык, что она всегда за моей спиной, что она всегда рядом, если что-то случилось, и привык быть для неё такой же опорой. Знаете, что с ней случилось? Её убил собственный демон. Я даже не видел этого своими глазами. Вот так. Из-за дурацкой идеи, пришедшей в чью-то, несомненно, просветленную голову сотню лет назад, из-за ублюдков, боящихся магии, моя мать умерла. И никакая Церковь её не спасла, никакой инквизитор не смог загнать её демона назад. Сборище бесполезных идиотов, распускающих высокие разговоры о вере и искуплении.
После, в тот день, когда принесли известия об этом, я держался за каменный поручень на своем балконе, и камень под моими ладонями раскалялся докрасна. Кто-то стучался ко мне в дверь – потом узнал, что Фабьен, - но я не мог позволить себе её открыть, как и мой новый секрет. А потом, глотая злые слезы, я дал своей силе вырваться на волю. Инцидент замяли, притащили в Орден, заново окрестили, но толку-то? Толку-то, если все это лишь показательная заглушка.
Мне было пятнадцать.
До этого мне не было особо интересно гоняться за еретиками, но выяснилось, что эти ребятки прячут у себя много интересного. Записки, дневники, книги, избежавшие огня – иногда настолько потертые и помятые, что лучше бы уже сами сожгли, все равно ничего не разобрать. Самым полезным приобретением был живой старый демонолог – над ним пришлось поработать, но в конце концов он согласился меня учить. Пришлось выхаживать его самому, что было достаточно мерзко. Он не продержался долго – и тюремная камера не самое приятное место для обучения, признаться, - но все равно оказался полезным. Круг призыва получился с первого раза. Я думал вызвать кого-то мелкого, ну, знаете, немного развлечься, погонять его по маленьким делишкам, попробовать силы, - но вместо него вышел Князь Ада. Он сказал, что я новый Повелитель Демонов, и что он будет мне помогать и слушаться – взамен на небольшую услугу в неопределенном будущем. Было бы глупо не согласиться, да и ничего действительно стоящего с меня он не затребовал.
С помощью Князя мне удалось, наконец, отточить навыки. Ничто так не забавляет, как смотреть на то, как заносчивые ублюдки, так жаждавшие еще пяток минут назад насадить тебя на меч, после одного единственного прикосновения – знак приятно отдает теплом под рукавом, - кидаются друг на друга. Или как некая неприступная девица, разгоревшись похотью, сама бросается на тебя. Маленькое манипулирование чужими эмоциями – а ведь, если подумать, только тем, что запрятано в каждом глубоко внутри.
Обо всем остальном вы вроде и так наслышаны.
Хах, хотите расскажу смешное? Ни за что не поверите – ну и черт с вами, мне нет до этого дела. Я всегда был страшно не уверен в себе. Звание Повелителя Демонов сильно тешило мое самолюбие – это была опора, на которой держались мои убеждения себя, что я чего-то стою. Меня не выбрали ангелы, людям приходилось доказывать что-то постоянно, но сам Князь Ада пришел и склонился передо мной, да еще и винишка выпить заходил. А Князь-то абы кого бы не выбрал, не правда ли? Но эта неуверенность осталась со мной до последнего. Когда я обнаружил, что остался обычным посредственным демонологом, из-под меня будто выбили земную твердь. Вы назовете это алчностью, то, как я стремился это вернуть, но мне нужна была эта единственная корона, единственное доказательство, что я лучший.
Я хотел всем нравиться, но льстить и ластиться казалось мне унизительным. Но самая страшная кара, которой я был обречен, кажется, с самого рождения – пустота, черная зияющая дыра посередине моего сердца, которую ничто не могло насытить. Мир стал мне скушен еще до того, как я достиг совершеннолетия. Я пил, я блудил, я убивал, но ничего из этого не могло на самом деле принести мне радость. Все остальное – и подавно. Я искал все способы позабавиться, но ничего и никогда не спасало. Я не видел смысла отдавать что-то в ответ миру или окружающим, если они не могут ничего дать мне.
Ничтожность, пустота и вечная скука – вот кто были моими спутниками и товарищами. Пожалуй, я никогда не боялся смерти. Мне было даже… любопытно. Просто я никому не мог позволить меня убить, а это уже совсем другая история.
Но я никогда не рассчитывал умереть вот так: мучительно, в луже собственной крови, обойденный женщиной, выбранной мной в жертву, униженный тем, кто прежде вознес меня на вершину. Назвавшим меня ничтожеством, недостойным, прежде чем забрать мою душу и велеть Изабелле всадить мне нож в шею.
Я шел вызывать Князя – кхм, уже Короля, - чтобы перезаключить с ним сделку. На что я надеялся? Опьянение билось в виски изнутри моей головы; целая бутылка вина залпом. Жертва Альбы не помогла, можно было и догадаться, что я только и своей жизни лишусь напрасно.
Альба… Я сказал ей, что почти полюбил её, перерезая ей горло, и я врал. А про себя думал, что она бедная дурочка, которая зачем-то решилась на благородное самопожертвование. Я не раздумывал в тот момент. Её жизнь взамен на Господство – не высокая цена. Но она была мне близка. Как отражение, знаете? Я смотрел в неё, как в зеркало. Она принадлежала мне, и я бы порвал любого другого, кто осмелился бы её тронуть. Я ревновал её, я выходил из себя, когда она была где-то еще – но если бы она была другой, мне с ней быстро стало бы скучно. Клубок из боли и страсти каждый раз, когда мы были вместе.
Если подумать, меня окружали люди, которых по общественному мнению я явно не заслуживал. Вот, скажем, Фабьен. Я всегда старался его опекать, даже если ему это не настолько было нужно, но в итоге он опекал меня гораздо больше. Я хотел одарить его тем, что было мне доступно – за его честь я стоял, как за свою, я собирался разобраться с его семейством, презирающим своего бастарда. Мы были похожи в том, что его мать умерла почти также, как и моя – тоже взбесившийся демон. Мы даже вместе искали способ прекратить мучить магов этой ужасной традицией. Не подумайте, мне была безразлична их судьба – но мне нужно было это сделать ради памяти матери. Иногда это превращалось в забаву – когда, например, мы пробирались в женский монастырь, переодетыми в женщин. Меня почему-то раскрыли, а вот его нет. Он не одобрял многое из моих поступков, но никогда меня не бросал. Эх. Я бы хотел, чтобы Фабьен прожил счастливую долгую жизнь. Знаете, такую приторную, как в сказках. Будь проклята Вероника. Хотел бы убить её своими руками – еще с того момента, когда она послала этот пресловутый отряд выловить меня. Надежда говорит, что у Фабьена теперь новая счастливая жизнь. Я рад это слышать.
Надежда. Какая ирония, на самом деле, в том, что я возжелал Архангела. Конечно, тогда она им не была, только лишь неприступной холодной стеной из враждебного Реанье. Когда я встретил её презрительный ледяной взгляд, я понял – она мне нужна. Вот уж что почти развеяло мою вечную скуку – думать, как её добиться, как её получить. Я знал, что где-то под этими доспехами прячется совсем другой человек, который может выпивать со своим врагом в захолустном городишке, сидя на крепостной стене. Надежда… теперь только ей и есть до меня дело. Я обещал ей, что захвачу Ад, чтобы прийти к ней. Я уже внес её в список тех, с чьей головы не упадет ни волоска без моего ведома. Но не сложилось.
Для тех, кто считает, что я ничего и никого не любил, кроме себя – я любил свое графство. Я не собирался остепеняться, когда стал бы графом, но я желал принести Лютьеру больших благ и величия. У меня было много планов, несколько задумок, безумная идея открыть школу светских наук и большую художественную академию. Я не хотел бы жить ни в каком другом месте на свете.
Сколько бы мне ни хотелось разукрасить лицо Петро парой напоминаний о себе, я надеюсь, что он присмотрит за Лютьером – и за Каэтан. Ах, милая моя сестрица, я никогда и подумать не мог, что мы однажды можем стать так близки. Жалею, что не подумал об этом раньше – хотя, впрочем, до того, как меня настигло желание ей овладеть, я подозревал её в желании занять мое место. Отец всегда любил и ценил её больше, и никогда не обращал внимания на меня. Слишком старательно не обращал. Я не стал ей больше доверять, но, пожалуй, именно таким извращенным образом мы смогли бы действительно стать тем, что больше всего подходит под слово «семья». Пригляди за графством, и иногда вспоминай обо мне.
Я мертв и унижен. Но я клянусь, что еще урву свой кусок.
Я докажу, что я не ничтожество – не миру, так самому себе.
Благодарности:Изабелла – за страстное начало игры и великую подставу, за красивый финал. Да, я проебал Господство, но все еще об этом не жалею все равно х) Это было классно
Альба – ах, Альба, за все. За роскошные игровые моменты, за характер, за яркость, за доигровую и постигровую поддержку.
Фабьен – спасибо большое, что согласился на эту роль, за абсолютную уверенность, что на тебя всегда можно опереться, раскрыть многое из того, что я не мог сказать больше никому еще.
Петро – клочок света в темном царстве <З Я считаю, что ты лучший инквизитор в мире, и лучший человек тоже.
Жаклин и Надежда – за столько много обсуждений, за диалоги, за сговор на игре, за мою внезапную внеплановую упоротость в тебя, и за самого настоящего Архангела.
Каэтан - спасибо еще раз за роскошную сестру, за то, как мы сыгрались, за то, что следила за мной. И в общем да, проебать меня было неизбежно х)
Всему Лютьеру, в очередной раз - низкий поклон и любовь.
Хелькарель – за игру, за то, что слушала мои крики и трындеж и за то, что потом гладила по голове.
Террис – мы не поиграли на самой игре, но спасибо тебе за разговоры до, за обсуждения, за то что затащил, в конце концов, на эту роль. За то, что заставлял отвлекаться от бесконечного разврата и блядства, подсаживал в голову хорошие идеи.
Ансельм – я должен заметить, что я все еще в ахуе от твоего тогдашнего предложения Опять же, прости, что на игре до тебя не успел особо дойти.
Гийом – Гийом, ты котик )
Виржини – мне очень жаль что я умер раньше, чем ты бы пришла со мной что-то делать, это был бы явно роскошный момент. Но в любом случае, спасибо тебе за отыгрыши и большой кусок бэка.
Я давно нормально не спал и, возможно, кого-то забыл, и если я вспомню, я еще допишу х)