[дамьен.]

Я не очень люблю спать. Во-первых, если я не поставлю себе будильник, то я рискую проспать четырнадцать часов подряд, или, даже если будильник поставлен, мое тело помнит куда ткнуть на кнопку, чтобы его выключить и проспать четырнадцать часов.
Во-вторых, сны, которые мне снятся, кажутся мне достаточно отвратительными.

В большинстве случаев я осознаю, что это сон, и раздражаюсь от деталей, которые очевидным образом нелогичные, странные, замечаю огрехи с пространством, перспективой, цветами. Почему это здание такое огромное, почему в этой двери четыре метра, если это совершенно обыденное здание, и она не должна быть выше двух? Почему этот сарай такой маленький, а внутри вмещается целый склад? Почему этот холм был маленький издалека, и оказался горой вблизи? Почему фен загорелся, хотя я включила в розетку не его? Иногда, когда градус абсурда достигает критической точки, с четкой мыслью "Нахуй это дерьмо" я просыпаюсь.

Я очень редко в своих снах бываю собой (в принципе, меня это устраивает). Там есть уже привычный "аватар", сохраняющий типичную внешность и повадки. Ему в основном не везет. Смерть во сне - вторая вещь, которая бывает причиной моих пробуждений. У моего подсознания богатая фантазия - оно в основном не повторяется. Если сегодня меня столкнули с обрыва, то завтра, будь уверен, получишь уже пулю в голову. Или это блюдо точно не стоило есть. Или в эту пещеру точно нельзя было спускаться. Один раз механические осы содрали с меня лицо. Если у меня есть любимая женщина, она умрет или исчезнет. Если у меня есть семья, я ее потеряю, но не буду искать.

Есть сны более красочные, менее обыденные, в них я накидываю на себя шкурки случайных людей. Монументальные подводные города, между разрушенными стенами которых проплывают огромные рыбы, дергающиеся от света моего фонаря (как? как я дышу под водой без скафандра?). Постапокалиптический город - небоскребы, летающие автомобили, автономно движущиеся по старым трассам несмотря на то, что им давно уже некого возить, шумящие фабрики, изготавливающие продукцию для мертвых людей, группа последних выживших в грандиозном пире на развалинах своего мира, женщины в ярких платьях, бокалы с шампанским, погибший мир за великолепными окнами. Остовы старинных кораблей в небе над пустынным городом. Мои сны вообще отличаются отсутствием населенности. А если населены - я очень быстро получу от местных в морду, как в том городе с множественной гравитацией, построенным, кстати, в заросших деревьями руинами предыдущего. Наполовину затопленный город, снизу - подводные обитатели, разумные, но отсталые, трущобы и гетто, сверху - высокие технологии и модерновые хрущовки на восемьдесят этажей.

Есть отдельная группа снов, объединенных общей мифологией, общей историей, общей географией. В них есть Город - квинтэссенция современного мегаполиса, с которым я каждый раз нахожусь в разных отношениях, то ютясь в подвале за дверцами из полиэтилена, то располагаясь в старинном доме в готическом стиле, где из узкого окна видно пустую улицу, дома конца девятнадцатого века и рельсы, по которым изредка бренчит трамвай. Я знаю в Городе любимые кафе, переулки и проходы, по которым волшебным образом можно перебираться с одного края на другой, знаю, что в центре Города есть холм с обветренными каменными идолами, и там, в уголках парка, есть проходы и порталы в иные места.
Там есть Курорт - место моих извечных кошмаров. Он лежит у отрогов гор, цветастый и полный туристов, с отелями и пансионатами, жмущимися к самому морю. Море там злое. Если я приехал на Курорт, значит, все - либо страшный шторм сметет его с лица земли, либо я захлебнусь в случайных волнах, либо - мой фаворит! - из моря выйдет сверкающее бронзой механическое чудовище с четырьмя головами, похожими на древние корабельные фигуры, от которого можно только прятаться. В местных горах, впрочем, красивая заболоченная местность. Если ты туда забредешь, очень сложно выйти обратно - можно идти в сторону моря целый день, но не выйти дальше мшистых холмиков, кривых деревец и тускло-серых кустарников.
Дальше по берегу - бедные деревушки, построенные на деревянных мостках, множество мелких речушек, по которым можно подняться к Длинному озеру. Там обычно ничего не случается; можно гнать плот часами вдоль берега, раздвигая камыши, останавливаясь в бедных деревянных хижинах, либо брошенных, либо населенных дружелюбными хозяевами, которые всегда накормят, напоят и дадут корзинку с пирогом в дорогу. В конце Длинного озера есть один из проходов в Город.
Есть другой Город, но я в него ни разу не заходила - не уезжала дальше железнодорожного моста через реку. Перед мостом на обрыве стоит Замок - в нем несколько моих аватаров прожили несколько жизней, там "герцог Шульц" - тоже я, - обезглавил последнего короля и показывал его голову с балкона, там были пиры и балы, туда я ходила на экскурсии потом, в другие времена. В старинные времена в Городе-за-Мостом однажды призвали демонов, и я - другой герой в светлой броне со светлым мечом, - врывался в оплот культистов, чтобы спастись оттуда бегством и, чувствуя себя беспомощным, надираться как свинья с бывшим секретарем "Шульца" - тоже я, в другом сне, где я пробираюсь по коридорам со свечой, никем незамеченный, скрытый сильным колдовством.

Самые омерзительные сны - это где я являюсь собой, оказываюсь в гротескно искореженных воспоминаниях о реальных местах. Моя первая квартира - бумажные стены, проваливающиеся лестницы, запах гнили (интересно, почему?), вырезанные из картона фигуры родителей, которые почему-то могут двигаться и говорить. Оттуда часто приходится спасаться бегством. Школа... Либо прогнивший каркас из старых досок, где мне надо подняться на чердак и что-то там забрать, - грубый макет, внутри наполненный хаосом перекладин. Либо монументальное здание, зачем-то обстроенное снаружи псевдокреческими колоннами, внутри - лабиринт с движущимися стенами, падающими потолками, горящими полами, типичный набор ловушек из "Индианы Джонса", откуда никак не получается выбраться, хоть я и знаю дорогу. У школы много вариаций. Бесконечно много. Новая каждый раз. Я бы предпочла, чтобы они прекратились. Надо сказать, мне никогда не снился университет.
Бабушкина деревня, в которую я приезжаю, чтобы обнаружить, что все знакомые места снесли, застроив их уродливыми высотными зданиями, пруд, залитый нефтью, призрак дедушки, проверяющий почту у входа во двор - исчезающий, стоит только к нему подойти. Призрак бабушки, который выводит меня в поле, чтобы, стоит мне только обернуться, пропасть, оставив меня без шансов найти дорогу назад.

И, конечно же, самый смак - просто бессмысленный бред, насыщенный непереносимо яркими красками и несочетающимися цветами, поездки на единорогах на крышах поездов (just wat), "а давайте соберем пати и пойдем приключаться на кладбище, а потом обниматься со скелетами и плакать" и проч., которые в основном моя милосердная память забывает сразу по пробуждению.

В общем, не люблю я спать. Мое ночное воображение почти не показывает места, в которых приятно находиться.

@темы: многотекстье

Comments

[psycrow]

город звучит очень соблазнительно. никогда в своих снах не замечал даже подобия единой мифологии, поэтому тихонько завидую. ну да, может быть, после цикла кошмаров я очень быстро перестал бы завидовать, но прямо сейчас я облизываюсь на такое креативное подсознание. мое уже сто лет ничего путного не выдавало.

[Тэллиэн]

Звучит чертовски интересно, хотя, конечно, когда сны неприятны, это многое может испортить.
Мне всегда казалось, что осознанность здорово увеличивает количество возможностей, разве нет?

[Mark Cain]

Круто, когда есть цельный мир во сне. у меня тоже в детстве-отрочестве был, я карту рисовал, лазил в те места, которые ещё не видел, - она даже сохранилась, эта убогая карта. но потом способность попадать во сне, куда хочу, я напрочь утратил, и повторяющуюся географию тоже. теперь только привычный мир и снится, как правило - однообразно.=\

[дамьен.]

psycrow, если бы он при этом был приятным. Он в основном ощущается как место, которое тебе не родное - хоть ты там вроде и живешь, и каждый персонаж знает его наизусть. Прямо чувствуешь, что ему на тебя насрать, ты для него никто, потому что у него есть много других людей. Ты там есть, но для Города ты все равно там есть временно.
В этом, как раз, и проблема.
А что обычно снится тебе?

Тэллиэн, осознанность действительно увеличивает, но если вместе с осознанностью у тебя получается ей пользоваться. А так получается расслоение: часть тебя, присутствующая сознанием вне оболочки сна понимает, что это все нереально, но та часть сознания, которая движет твою пешку внутри оболочки сна, не собирается выходить за рамки заданных сном условий; для нее это объективная реальность.

Mark Cain, когда можешь сознательно заходить куда-то - это клево.
Ну, возможно, оно придет еще, частота "серийных" снов ничем не регулируется.

[psycrow]

Jolanthe, я вполне понимаю, поэтому и говорю, что в случае гипотетического контакта с такой недружелюбной мифологией наверняка расхотел бы ее обратно: меня привлекает в твоем рассказе именно постоянство и цельность, которых я за своими снами никогда не замечал, это просто само по себе любопытно же.
ой, в последнее время - либо ничего особенного, либо я забываю мгновенно. сегодня вот взрывал каких-то пришельцев в одном логове с гоповатыми любителями rpg, а в другом куске мучался, перемещаясь из книжного в книжный в инвалидной коляске, хотя прекрасно осознавал, что могу встать и обойтись без нее. может, мне какая-то скидка полагалась таким образом, кто знает. короче, все хаотично и лоскутно.
я же тебе рассказывал про тот сон, где выяснилось, что михаил юрьич лермонтов запрятал ключи к лекарству от страшной болезни гуамоколакофилии в своих произведениях?

[Тэллиэн]

Jolanthe, да, с расслоением должно быть конкретно неприятно... С другой стороны - если все нереально, то можно расслабиться, да и отрицательные впечатления должны быть чуть меньше, чем с полным погружением.
Правда, мне сложно представить расслоение, у меня обычно если осознание - то с возможностью менять. Ну то есть я могу не помнить кто я на самом деле или считать кусок истории персонажа своей, но сон менять буду. Жаль, что редко, только)